О войне и об отце

• Среда, 9 мая 2012 г.

Очерк психолога Людмилы Ладыженко.

Сегодня – 9 мая, День Победы. И, конечно, это – праздник, и весна, конечно…

Но наступает момент жизни, когда понимаешь, что это ещё о чём-то очень важном, очень личном. Как психолог, я знаю точно, что родовые линии, память рода очень сильно включаются, как реальность, когда женщина рожает, а мужчина становится старшим в семье после смерти отца своего.

И с этого момента ты буквально начинаешь по-другому чувствовать изнутри своих родителей, дедов. Обострённо ощущаешь их события, как свои собственные, а не как сюжеты интересных воспоминаний, известных тебе с детства.

Вижу своего деда Федора Симонова, пасечника, отца пятерых детей. Ушёл на войну в 42 года 17 сентября 41-го. Пехота, миномётный полк. На военных фотографиях пыль сапог – такой же важный персонаж, как и медаль за отвагу. И ещё, он всю войну вёл дневник – записную книжку. Я помню этот мелкий карандашный почерк… Но тогда я не умела читать, а потом книжка затерялась… Что он писал там? Я бы многое дала, чтобы соприкоснуться с ним, с его войной, его чувствами, может быть, там и про нас – будущих.

До сих пор сохранились его посылочки детям с фронта: наградной (за боевые отличия) аккордеон, фотоаппарат и (!) каминные часы с боем. Как? Почему в этом ужасе войны – аккордеон?! За личную отвагу, проявленную в бою «до последнего патрона – для себя». Пехота – это когда ты видишь лицо человека, цель которого – убить тебя, твоих детей, твою страну.

И, конечно, медали солдатские, тяжёлого металла, как и труд солдата на войне: нескончаемый, тяжёлый и неимоверно устрашающий любого человека. Медаль за отвагу, медаль за освобождение Праги. Медалей не хватало, поэтому много просто бумажных БЛАГОДАРНОСТЕЙ старшему сержанту Симонову от главнокомандующего Сталина. 

Список впечатляющий:

25 июня 1944 – «За форсирование реки Проня и прорыв обороны противника»;
28 июня1944 – «За форсирование Днепра, за освобождение городов Могилёв, Шклов, Быхов»;
14 августа 1944 – «За овладение городом и крепостью Осовец»;
13 сентября 1944 – «За овладение городом и крепостью Ломжа»;
Февраль 1945 – «За освобождение Польши»;
Март 1945 – «За освобождение городов Старгород, Гнев, Лаунберг, Картхауз»;
30 марта 1945 – «За овладение крепостью Данциг – первоклассной (так и написано в благодарности! – прим. Л.Л.) военно-морской базы немцев на Балтийском море»;
Апрель 1945 – «За освобождение городов Анклам, Фридланд, Нойбранденбург, Фихен, Грайсвальд, Трептов, Нойштелитц, Фихен»;
26 апреля 1945 – «За форсирование Одера и занятии городов Померании: Гартц, Пенкун, Казеков, Шведт и овладении крупным морским портом Штеттин».

И дальше каждые 3-4 дня – новый освобождённый город-крепость (потому как на территории Германии), и даже в последние дни войны, 6 мая 1945 – занятие острова Рюген…

А ведь это – ПЕХОТА!!! Мурашки по телу, когда просто представить пытаешься эти города, реки, острова, начинённые оружием, солдатами обеих сторон и шквальным огнём последнего рывка! И мой дед, которому уже на тот момент 47 лет.

Двое сыновей на фронте – танкист Григорий и десантник Иван, добровольцем ушедший в 15 лет на фронт. Сейчас трудно представить себе, что можно соврать, добавить себе лет, чтобы оказаться в пекле войны!

Десантники – почти смертники при каждом вылете-заброске в тыл врага.

Приписав год, дядя забрасывался в самое пекло, получал медали, раны, контузии. Ломаный- переломанный по здоровью, но залихватский Мужчина и добрейший человек. Как они смогли в себе ЭТО сохранить?!! Помню, горжусь...

Я помню его – балагура-весельчака с тремя (!) орденами Солдатской Славы (за личное мужество в выполнении особо опасных боевых задач) и с обрубками пальцев правой руки (ампутация после ранения). На мои расспросы о войне отмахивался: «Как-нибудь расскажу». Да так и не смог. Рассказать для них, фронтовиков было непросто. Это я сейчас понимаю, что факты войны излагать – это значит снова и снова погружаться в смерть боевых друзей, в ненависть и ужас ежедневной войны. Четырёхлетней неимоверной работы.

Военные фотографии – они маленькие, не для семейных альбомов, на одной из них надпись карандашом «Сыну Грише – от Папки. 25 августа 1943 года». Это после Сталинградского котла, почему-то, дед мой решил послать своё фото сыну-танкисту Григорию Симонову. Никто не знал тогда: суждено ли увидеться?

Гриша с войны вернулся весь израненный и умер от ран зимой 1946 года, в свои-то 26 лет!

Отдал свою жизнь «без колебаний!», как говорят танкисты....

Вечная благодарность и память моя.

А дед Фёдор Дмитриевич, вернувшись с войны, опять занялся пасекой и начал истово разводить цветущие сады – диковина в провинциальной Бугульме той поры. До этого всё больше огороды были в этом городке. Ездил в питомники, привозил цветущие деревца и у себя, и у соседей, и в горпарке их рассаживал… Так хотелось красоты! Человеку, воевавшему и чудом оставшемуся в живых…

Папа мой Иван Павлович Ладыженко – паренёк из белорусского села, на начало войны студент техникума 16-ти лет, был отправлен на учёбу в танковое училище и потом – в первый бой в Сталинградском пекле… Только так он его называл, свой первый бой, нескончаемый, несколько дней без перерыва. Папе 17 лет, он – командир танка, лейтенантик. Жара, Волга – красная от крови, солнца не видно от дыма пожарищ, взрывов и атак. Это я помню с его слов.

Много лет спустя, фильм «Освобождение», серия про Сталинградскую битву: отец несколько раз уходит на кухню курить, и когда я туда прибегаю позвать его – вижу остановившийся взгляд и безмолвные слёзы… «Это от дыма сигареты,» – говорит он…

А ведь он – смелый и позитивнейший человечище, каких мало!

Это теперь я понимаю, почему он так категорически отказывался прийти в мой класс и провести «Урок Мужества» на 9 мая. Просто для него это была настоящая война, истинные друзья, оставшиеся там навсегда, белорусская семья, которую убили в оккупации всю, до последнего ребёнка. Жив остался только дед, который был на фронте… Жуткий парадокс войны – в живых из семьи остались двое – те, кто воевал на фронте…

За несколько лет до смерти Отец начал интенсивно искать своих однополчан. Адреса довоенные они знали друг у друга наизусть: «если я погибну, напиши семье… расскажи, чтобы помнили…»

И нашлись друзья-однополчане! И стали ездить повидаться друг к другу – и как же были они рады и счастливы, что всё настоящее – с ними всегда!

Где ж они сил взяли ЭТО выстоять?! И остались после войны истинными, настоящими, «без колебаний!», как говорил мой папка! Нас учили жить радостно, без нытья и упадничества.

Светлая вам память, фронтовики! И простите нас…

Фото из личного архива Людмилы Ладыженко: дед Федор Симонов (фото 1), одна из благодарностей (фото 2), дядя Иван Симонов, десантник (фото 3), дядя Григорий Симонов, танкист (фото 4), отец Иван Ладыженко и его экипаж (фото 5), дядя Иван Симонов в 1980-е годы (фото 6).

Просмотров: 2713 (с 09.05.2012 09:51:34)